|
Борис Юхананов
Начну с анекдота. Всем известный персонаж, В. В. Жириновский в один прекрасный день выступил на заседании думы с заявлением, что вся Москва оклеена плакатами "Иван - дурак", и что, если бы в Израиле повесили плакаты "Моше - болван", там бы началась революция. Он при этом потребовал резолюции от думы и дума что-то приняла. Но, клянусь вам, та компания людей, которая делала этот фильм, в том числе и я, не предполагала возможности такой реакции. Сам фильм - попытка создания первого русского кибер-комикса. Это по сути комедия, в которой русская сказка спроецирована на современный сюжет. Я не часто снимаюсь, поэтому я не являюсь актером, которого знают в лицо. Я всегда играю злодеев. Здесь я играл "доктора Страуса". Это такой влюбленный бес. Сюжет, идущий из средневековой Европы, очень традиционный. Сюжет о том, что бес влюбляется и страдает, потому, что Господь не наделил его возможностью любить. Он страдает и пытается уничтожить саму любовь, чтобы не страдать. На этом построен мой персонаж. А в принципе это такой страшный тип, директор клиники, который занимается тем, что высасывает мозги у жителей города Запредельного. Но находится хороший человек - Иван-дурак, который приезжает на джипе и устанавливает порядок. Правда потом неожиданно выясняется, что он - сын инопланетянина. Идея - одновременно сделать фильм и комикс. Не последовательно, как, например, "бэтман". Вся компания, которая там снималась принадлежит к одному кругу, одной мастерской, .которую я организовал в конце 80-х годов, называется она "мастерская индивидуальной режиссуры". Я собрал свободных людей, в основном с высшим образованием и предложил им программу. Все это время мы исследовали возможности режиссуры, сделали много проектов, которые показывали и здесь и на западе. Один из проектов называется "сад". Посвящен он "вишневому саду" Чехова. Идет он уже 11 лет. На протяжение этих лет мы сделали 8 регенераций, 8 вариантов. Это такая мистерия о саде, о садовых существах, которые живут в области счастья и играют в людей, а люди, как известно, не счастливы. Это попытка рассказать о несчастьях, России в частности. Это не про красоту а про счастье.
Мария Арбатова
Здесь я хочу прервать, потому, что не все видели спектакль. Это уникальный в России прецедент с точки зрения прав человека. Боря включил в спектакль ребят, страдающих синдромом Дауна.
Борис Юхананов
Это не болезнь. Я этих ребят очень люблю. Я заранее прошу прощения за неконвенциональность своих представлений по этим очень важным проблемам. Если говорить об этих людях, то это очень большая проблема. Все произошло абсолютно случайно, я делал одно из воплощений сада, это называлось "галерея - оранжерея" и ко мне пришла женщина. Очень религиозная женщина с трагической судьбой, она потеряла двух детей. Она пришла с существом. Это была девочка с монголоидными чертами лица, маленькая, хрупкая. Меня поразило идущее от нее сияние. Я подумал, что ей лет пятнадцать. Потом оказалось, что ей 37 лет и по сути она уже на склоне своей жизни. Потом она бывала на наших занятиях и увидела в той "новой коллективности", которая у нас сложилась, новые возможности. Она позвала меня работать с этими детьми. Я сказал, что я не врач, не педагог и никакой ответственности терапевтического характера я на себя брать не буду, я просто встречусь с ними и попробую с ними вступить в равные отношения, попробую выйти с ними на контакт, не имея никакого о них представления, не считая их больными, не считая их кем-то, как инопланетян. Так я и поступил, начал с ними играть. Игра называлась "поход за золотыми птицами". Они меня поразили в этой игре. Интенсивность их фантазии превосходит любого ребенка во много раз. Я их прошу назвать имя птицы, которая сейчас к нам прилетает и они мгновенно дают десятки, до ста, имен этой птицы. Мы с ними стали заниматься театром, режиссурой и в конечном итоге я обнаружил после 2-х лет работы с ними, что я сам захотел стать дауном. Эти люди невероятны. Буддисты, например сажают ребенка - дауна (я их называю детьми, потому, что у них нет возраста, у них пра-речь, многие из них пророчествуют)… …Стал делать с ними проект "дауны комментируют мир", снял фильм, где они комментируют евангелие. Он прошел по всему миру. Они совершенно невероятно рассказали историю Христа. Дальше я их включил в "сад", потому, что они по сути своей единственный пример счастливого сознания. Штайнер, например, говорит, что именно люди с даун - синдромом опередили человечество, потому, что у них завершено построение морального тела. Этический контроль за происходящим у них поразительный, и он основан именно на евангельском понимании. И это дано тебя в непосредственном общении с этим человеком. При том, что все люди их считают уродами, матери от них отказываются, в социальном смысле это чудовищная жизнь. На западе очень модно заниматься даунами, но эта мода имеет свою обратную сторону -политкорректность, то есть их считают такими же как мы. В этом тоже есть своеобразная глупость - они не такие как мы. У них очень много органических недостатков. Многие из них не могут говорить. Они умирают раньше, у них совсем другие отношения физиологические. Родители или воспитатели должны находиться с ними в симбиозе, в котором невозможно энергетически разорваться, они высасывают энергию. При этом это такая невероятная любовь, которая ежесекундно от них исходит, это особого рода зрение, восприятие мира, особого рода речь, которую они порождают. То есть их нельзя приводить к единому знаменателю среднего человека, а это обычный подход. Например, показывают как девочки танцуют балет: "посмотрите, как эта обезьяна сумела так ноги поднимать". Это не правильно. Когда они начинают свободно себя выражать, в этой свободе появляется грация и красота. Когда они не изображают нормального человека, а когда они нормально живут в рамках собственной грации и тех свойств, которые выделены им генами и господом Богом. Вторая огромная проблема это способ работы вообще с больными людьми, не только даунами, здесь в России.
Вопрос
А с кем вы еще работали?
Борис Юхананов
Я не арттерапевт и не хочу манипулировать этим. Я работал с очень многими людьми. Это очень важная тема - как работать с "иными" людьми, с сумасшедшими, больными. Я их называю "иными", хотя есть более конвенциональные термины. Предполагается, что должны быть специальные заведения, куда их надо отдавать. А это - ужас. Они там лишены домашнего тепла, сущностной основы, без которой не может развиваться нормальный человек. Этим они обречены на инаковость, в этом и есть нарушение их прав. Есть совершенно другие принципы. Я во Франции видел человека, он как мать Тереза. Он сделал по всему миру ковчеги. Это пример правильного решения такого рода проблемы. Со всего мира съезжаются люди, состоявшиеся люди самых разных профессий и на год нанимаются за никакие деньги жить вместе с сумасшедшими в определенном районе ( по всему миру есть такие ковчеги). Они живут вместе коммуной. Это не аттракцион для туристов, это тяжелая жизнь. Но почему-то люди счастливы, занимаясь этим. Такого рода проблемы могут быть решены, как мне кажется, только через индивидуальный подвиг или индивидуальное озарение конкретного человека.
Вопрос
А государство?
Борис Юхананов
Государство должно в первую очередь понимать необходимость разнообразных форм работы с иными людьми. Разнообразие надо искать и надо доверять живому поиску людей. Не решать раз и навсегда, а наблюдать за процессом. Надо привыкнуть к такому способу участия в разного рода проблемах, который можно назвать "правила создаются во время игры". Надо понимать, что правила это работа, которую надо делать ежедневно, учитывая, как развивается жизнь. Если иметь такого рода технологию, я не могу сказать "идеологию", то будут найдены решения очень многих проблем.
Вопрос
Как вы относитесь к тому, что государственная медицина подталкивает женщину к аборту при возможности рождения ребенка-дауна?
Борис Юхананов
Это убийство.
Вопрос
Как ваши подопечные переживают свой театральный опыт?
Борис Юхананов
Они невероятно социальны. Как проходит жизнь этих детей? Перед телевизором. Что происходит с ним, когда он смотрит телевизор. У него возникают отношения с ведущим, он говорит с ним, как с членом своей семьи. Когда он смотрит телевизор, он думает, что телевизор может ответить. Я показывал им фильм, который мы сняли про них, они ясно понимают, что это другая реальность. Когда они стали работать в спектакле, я попросил их режиссировать, я решил у них учиться, а не наоборот. Если этому доверять, они невероятно раскрываются. Они ощущают себя социальными в том смысле, что им очень важно иметь книжечку, что они - актеры. Они прекрасно осознают всю сложность и трагичность своего положения в мире, в фильме один из них говорит "я хочу обратиться к людям, чтобы они не бросали на нас такие косые взгляды, это практически невыносимо, когда мы едем в метро и на нас так смотрят". Но их трагизм не болезненный, не истерический, они мудро спокойны в этом смысле. Им бесконечно важно быть вписанными в нормальный ток жизни и это - проблема, которую надо решать, потому, что решив ее с одними, можно получить опыт как решить ее с остальными.
Вопрос
Вы всегда были представителем контркультуры и вдруг резко перешли в массовый жанр с фильмом "Иван-дурак". Как это соотносится?
Борис Юхананов
Это абсолютно дутая оппозиция. Все подобные оппозиции - не более чем схемы, устойчивые клише. Парадокс в том, что культура, затаптываемая сейчас цивилизацией, необходима этой цивилизации как донор, как залог ее развития. Это противоречие, которое каждый раз заново воспроизводит само себя. В этом смысле необходимо снять эту оппозицию, быть как птица с двумя крыльями. У меня есть одно крыло - лабораторное, где я исследую и позволяю себе свободно находиться в области культуры. У меня есть другое крыло, где я работаю в основном потоке, который предполагает широкий контакт с людьми, подразумевает определенные затраты на это. И, естественно, есть это тельце птицы, которая хочет взлететь. Я делал спектакль "Недоросль" и меня спросили, какие у меня отношения со зрителем. Я ответил: "Спектакль, который делается на деньги народа, должен быть сделан как самолет: качественно, он должен быть комфортабельным, туда должны люди сесть, он должен взлететь без катастроф, поднять их в воздух, а в воздухе - стать птицей. Потом он может приземлить их обратно". Так должен быть сделан спектакль и никого не интересует насколько сложный мотор у самолета. Очень важна корректность - откуда я беру деньги. Если мне деньги дало государство, я не могу сказать, что мне дали эти деньги на самого себя, я нанимаюсь государству, то есть тому народу и я должен отдать. Но если я делаю собственную продукцию на собственные деньги, я могу сделать по чертежам Леонардо планер, который еще не взлетел, но мне интересен.
Вопрос
А комиксы, о которых вы говорили это культура или цивилизация?
Борис Юхананов
Это не то и не другое, это - игра, которая на грани. Я вам метафорой отвечу. Представьте осажденную крепость культуры, ее осаждают войска цивилизации и осажденным, чтобы выйти из окружения, надо переодеться. Комикс это переодевшийся отряд культуры, заброшенный в область цивилизации. Конечно, сам по себе комикс принадлежит мас-медиальному. Тому, что можно назвать метафорически совсем даже противоположностью культуры. Но то, что кажется сегодня низом как любой чернозем или перегной может давать невероятные всходы. Сегодня оптика и акустика художника развиты по необходимости, он начинает искать новое в совершенно необычных вещах. Еще Ахматова писала: "Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда".
Вопрос
Как на ваш фильм попасть?
Борис Юхананов
Он идет, как ни странно, но четыре кинотеатра взяли его в прокат. Ивана играет Сережа Корякин. Там нет звезд, это молодая компания. Мы осознанно заняли такую позицию, не полагаясь на звезд.
Мария Арбатова
Давайте сдвинемся к теме межнационального осознания России, потому, что мы собирались поговорить сегодня про это. Мы живем в ситуации, в которой с одной стороны жесткий кавказский фактор, жесткий фашистский фактор. И считается что скоро население России будет на треть состоять из афро-азиатских мигрантов.
Борис Юхананов
Существует такое понятие как "имперское сознание" и то, что в восточной Европе называется "самоосознание малых народов". Я это видел в театре. Мы сами подчас не замечаем, как имперское сознание автоматически в нас срабатывает. Мы воспитывались в основном с этой привычкой. Я не имею в виду идеологию, я имею в виду технологию нашего воспитания. А что такое по сути своей имперское сознание? Это сознание интернациональное, это сознание, которое привычно обращается к огромному количеству самых разных народов и наций. Но только одним определенным образом, которым в этом сознании выстроена особого типа иерархия, господство, представление о соотношении. В этом смысле неправильно было бы сказать, что Россия непривычна к многообразию народов, наоборот. В этом смысле можно говорить о толерантности, как следствии имперского сознания. Проблема заключается, на мой взгляд, не в том, чтобы научиться жить в ситуации такого многообразия. Проблема в том, чтобы изжить в себе имперское сознание. Проблема в необходимости смены технологий, работающих технологий общения, коммуникации, потому, что эти технологии опираются на имперское. Если говорить об этом на поверхностном уровне, я сейчас написал поэму, которая называется "Джихад жида", так я решаю для себя эту проблему. Надо научиться различать маленькие ячейки общества.
Вопрос
А где граница? Например, не существует американской культуры, а существует культура черных, латиносов и так далее. Мы понимаем, что если исчезнет наше имперское сознание, через десять лет мы станем второй Америкой.
Борис Юхананов
Это не более, чем страшилка. Возьмите Японию или Китай. Японская молодежь тотально погружена в американскую действительность. Это что-нибудь меняет? Ничего. Это только поверхность. Какую тенденцию я сейчас вижу в новой нашей государственности? Это обновление России через восток. Возьмите у-шу-истов, это очень продвинутые люди. У меня есть знакомый, он директор школы у-шу. Он внук директора Арзамаса - 16, под чьим началом был Сахаров. Это серьезный человек, настоящий представитель элиты, но не такой, которая стремиться вылезти, а на своем месте. Он обучает детей в московской школе китайскому языку, возит их в Шаолинь. При этом он православный человек, который говорит только о России, о спасении России. Он говорит: "Я не могу воспитывать сегодня детей реально, я должен им предложить что-то, что вытеснит наркотики, вытеснит социальные заболевания. Что я могу им предложить? Я предлагаю им восточную дисциплину, предлагаю буддизм, но не в смысле идеологии или религии, а в смысле способа устроения жизни". У них в школе стоит скульптура Конфуция. Я спросил у его учеников хотят ли они в Китай уехать, все хотят жить в России. А потом я со священником православным говорил и он стал кричать, что все эти восточные дела это невозможно, что это демонизм. Вот два разных человека, оба хороши и если их не провоцировать специально к столкновению, они прекрасно уживутся друг с другом и помогут друг другу развивать государство, в котором мы все живем. Надо позволять, чтобы вокруг каждого уникального человека возникал свой уникальный космос. Надо дать возможность всему непохожему, самостоятельному, уникальному просто быть, а законы направлены на улучшение. У Штайнера есть так называемый вопрос о социальном вопросе, о трехчленности социального организма. Очень интересное решение (не утопическое, а реальное) проблемы, о которой мы с вами говорим. Он говорит, что так устроен организм, нужно только в него всмотреться и различить его трехчленность. Одна часть его, та, что связана с политикой, с организацией общества, общественных структур, она должна быть демократической. Но только она. Другая часть - экономическая. Экономикой должны управлять специалисты, ни в коем случае ничего демократического тут быть не должно. Есть духовная часть. То же самое, никакой демократии. Есть люди, которые должны взять на себя ответственность за учительский статус. А связывать все это должен живой человек. Но если один из этих элементов начнет довлеть над другим, тогда будет проблема. В этом смысле я и говорю, что проблема не там, где нам надо переучиваться по-другому мыслить или по-другому относиться к чеченцам. Никакой проблемы тут нет. Проблема там, где одна часть социального организма начинает довлеть над другим и как реакция на это начинаются искажения в совсем других областях. Это проблема хорошего технолога, который должен обнаружить, где на самом деле источник или причина поломки. Чаще всего мы чиним то, что у нас не сломалось. Вот вы, задавая вопросы, поднимаете руки, это то, что в нас существует со школы. Как к этому отнестись? Это же часть нашей личной судьбы. Как знак это, может быть и принадлежит чему-то, с чем мы расстаемся, но как способ, как технология общения - вполне хорошая, результативная и добрая. Мы очень часто путаем знак с чем-то еще. Вот какой-то мальчишка, он неофашист, голова у него выбрита. Да ничего подобного, он романтик. У него в душе хрен знает что творится. Или толкиенисты, я тут ездил на поляну лесную. Собрались мальчишки и бились на мечах. Это можно так подать - ужас, агрессия.
Вопрос
Может быть, вопрос покажется смешным, но мы все разные, есть сказки, мультфильмы и каждый себя с чем-то ассоциирует. С кем из подобных персонажей вы себя ассоциируете?
Борис Юхананов
Меня ассоциируют с доктором страусом, а сам я какое-то время ассоциировал себя с Гендольфом из "властелина колец". Он всех комуницирует друг с другом и очень результативен своей вездесущностью.
Вопрос
Вы принимаете мир таким как он есть?
Борис Юхананов
Я не спешу относиться априорно к человеку, я боюсь схем. Если они есть, то ответственность человека в том, насколько верно он им соответствует. Люди должны научиться работать, но до того они должны различить, что это такое - работать. Надо, чтобы политика училась у человека. В этом смысле это неогуманизм. При том, что я говорил в начале 90-х, что я не гуманист, я - гуманоид. У меня каждый раз менялся имидж. В 80-е годы я был "черным лисом" и даже так подписывал спектакли, потом я стал "сумасшедшим принцем", потом "гуманоид Иванов", я таким образом "сад" делал. Недавно я стал "неуловимым Джо", совсем недавно я был "жидом в разгар джихада".
Вопрос
Какова по-вашему роль сказок?
Борис Юхананов
Плохие сказки всегда были. Андерсен хороший, но придуман для ребенка. Я читал братьев Грим и плакал. Американская культура с их мифом семьи, их политкорректностью и балансом вычищает все, даже слишком. Зачем, например, пугать своего ребенка? Но бывает такое в игре, значит таковы правила игры, если они, конечно, доведены до ребенка, он тебя может умолять. Я в 14 лет в пионерском лагере работал "дисциплиной". Это заключалось в том, что я вечерами ходил из отряда в отряд и рассказывал детям страшные истории. Они слушали и ради этих историй вели себя хорошо весь день. Понимаете, как это им нужно? Почему нужно, я не знаю. Но если нужно, то почему бы этот их интерес не утолить, ничего в этом плохого нет.
Мария Арбатова
Мы с тобой из одной детской компании, были такая золотая молодежь, на которую все смотрели с ужасом и завистью. Потом часть компании уехала, часть продолжает, как мы, заниматься культурой и часть ушла в политику и бизнес. Как бы ты прокомментировал то с чем мы пришли к критическому возрасту 40 - 50 лет?
Борис Юхананов
Это очень условно. Во-первых мне еще не 50 лет. Я общаюсь, допустим, с каким-то человеком и он говорит "тебе в твои 32 года ничего не понятно". Поколение есть фикция. Поколенческое измерение абсолютно фиктивно и упрощено. Тем более соотношение с возрастом. Естественно, есть компания, которая развивается. Это не значит, что это поколение. Поколенческое деление изобрели единственные истинные коммунисты, шестидесятники. И это единственное "поколение", которое вообще было. Они идентифицировали себя с этим представлением. Они новую волну девальвировали, причесали до такого вида, что позволило им пережить свое участие во времени без реального участия в нем. Это и есть шестидесятники, то есть фикция. И эта фикция распространяется до сих пор и я вижу в твоем вопросе часть ее. Реально человек может и в 50 и в 60 лет актуально начать работать во времени. В этот момент он и есть юный человек. Он может до этого как Илья Муромец сидеть на печке. Это важно для исследования его генезиса. При том, что мы жили в одной компании, наши актуальности распределились разными способами. Радзинский, например, начал бороться против войны в начале 80-х. Его посадили, за него Рейган вступался, его отправили в Америку, он стал там профессором, занимался политикой. Потом засучил рукава и пошел на биржу. Стал очень богатым человеком. Я у него спрашиваю - ну как там на бирже? Он говорит - ничего страшнее, чем биржа, у меня не было. Тюрьма это просто курорт. Биржа это просто каторга. Важно что? Важно, что он актуализировался в начале 80-х годов и на нем поставлена метка. Это один тип актуализации, его место там. Саша Лебедев, другой наш приятель, он по сути до сих пор не актуализировался. Он живет вне времени, так и остался в 70-х. Ты, Маша, в начале 90-х обрела тот тип адекватной актуальности. Я, например, сознательно с этим работаю. Я вступаю во время и каждый раз всего себя лишаю, чтобы по новой вступить в него. Каждому человеку дана возможность актуально жить в любом времени, нет поколенческих изменений, нет недостижимого, просто надо это знать и пробовать.
Мария Арбатова
Я задала тебе этот вопрос в связи с тем, что вчера на моем сайте я повесила статью культового в свое время культуролога Михаила Эпштейна, эмигрировавшего в США, в которой он первым по честному заявляет, что не может вернуться сюда, потому, что он здесь уже не нужен, он выплюнут нашей современной реальностью.
Борис Юхананов
Это фикции, которые накапливает эмигрантское сознание в другой стране, а особенно в Америке. На самом деле он нужен. Возьмите Гордона, например. Вернулся человек и оказался очень актуален. Тут есть один своеобразный момент, дело в том, что человек в эмиграции консервируется. Процессы консервации необратимы. Здесь уже совсем по-другому надо говорить о родине. Оказывается, что не просто так в нас живет язык. Эмиграция это чудовищный разрыв. Это только внешне ты просто переместился, но в этот момент ты разорвал целую систему сложнейших организмов. Консервацией витальное тело человека реагирует необходимо. Оно его замораживает чтобы спасти, чтобы он не самоуничтожился, это инстинкт. А как результат у законсервированного человека появляются фобии и фикции. Те самые автострашилки, которыми он себя кормит и делится с огромным количеством людей.
Вопрос
Имперское сознание - это плохо?
Борис Юхананов
Это не плохо и не хорошо. Представьте себе римлян. Это неудобно технологически. Возникли другие технологии. Имперские - более неподвижные, менее контактные. У них фильтры менее разработаны. Сознание на таком уровне - сознание робота.
Вопрос
А национальная гордость?
Борис Юхананов
Это все - ярчайшие проявления имперского сознания. Естественно, что империя сейчас находится в плачевном состоянии, в отличие от ее сознания. Когда Наполеона согнали, осталось много бонапартистов, которые сидели на кухне у себя и говорили "ничего, он еще вернется". Из чего состоит имперское сознание? Разве оно состоит из необходимости семьи для человека? Нет. Оно не говорит, что без семьи не будет государства, оно думает сразу о глобальном. Оно не думает о том, что я сегодня утром просыпаюсь и у меня вполне определенная перспектива на день. Оно не думает о корпоративно, семейной культуре. Обо всем том, что состоит из малых, локальных, по сути тоже, мифов, но иначе организованных. Имперское сознание заботится только о нашем большом государстве и о том, как мы выглядим в глазах чужих, других. Оно занято фиктивными проблемами. Слишком большая масса фиктивных переживаний по сравнению с конкретными проблемами каждого человека. Вместо того, чтобы найти способ для конкретного человека выигрывать на своей частной территории, в результате чего создавалась бы сеть разного типа коммуникаций, которые бы объединялись в единое, вместо этого опять крупномасштабные решения. Я бы, кстати, не назвал американцев носителями имперского сознания. Вот в чем парадокс. При том, что они на флаг идут, у них семья, там другие технологии. Мы говорим "давайте гордиться собой", а у них осуществленная утопия. У них основной миф - миф семьи, а не государства. Святое там даже не негр, он на втором месте (политкорректность). Святое это семья. Если бы была империя, они бы далеко не двинулись.
Вопрос
Для каждой эпохи существует наиболее значимый способ выражения: литература, живопись, театр. Что бы вы выбрали в качестве такого способа для нашей эпохи?
Борис Юхананов
Не буду комментировать вопрос, а сыграю в эту игру. Допустим, что так оно и есть, для каждой эпохи есть свой способ и предположим, что для нашей эпохи он тоже существует. В начале я занимался театром, сам учился этому лет 15, потом учил других этому, тоже лет 15. В результате я понял, что потратил свою жизнь на прекрасное искусство, в котором меня никто не различает, а все питаются имиджами и брендами. На мои спектакли ходят люди, которые меня не знают, и прекрасно реагируют. Люди, которые меня знают, враждуют со мной. Я понял, что культура имеет свойство не только проявлять человека, но и заслонять его. Я с этим столкнулся и это специфика нашего времени. От того, что мое имя употребляется все чаще, я не становлюсь заметнее. Проблема в том, как сделать себя различимым. Но я понял, что такая задача может быть и не верна. Чтобы стать различимым, надо сначала стать различимым для самого себя, поэтому мой главный проект сегодня это дневник. Мой проект в театре называется "театр и его дневник". Я понял, что сегодня дневниковый дискурс наиболее убедителен для человека, я доверяю дневнику как подлинному, неангажированому высказыванию человека.
|
